Форум » МЕМОРИАЛ » Когда они уходят, то забирают с собой кусочек нашей души..... » Ответить
Когда они уходят, то забирают с собой кусочек нашей души.....
voznyuk: Прекрасные стихи и проза........... до слез......... Мне освещают путь глаза собачьи- В них - свет любви и мирозданья суть. Когда тоскливо, иль взгрустнется чуть, О них тотчас я вспомню - и заплачу! Заплачу я о том, что короток их век, Что согревая душу их любовью, Так часто супергений - человек Пятнает свои руки кровью- Я помню всех - и мертвых, и живых, Своих, чужих, хозяйских и бездомных, И вижу отраженье их души В глазах, таких огромных и бездонных. И хочется мне верить - смерти нет, Есть только миг между двумя мирами. Туда ведет прямой собачий след, И там они соединятся с нами! Когда они уходят, то забирают с собой кусочек нашей души... ================================================================================================ "На самом краю небосклона есть место, называемое Мостом Pадуги. Kогда животное умирает, особенно если оно было очень любимо кем-то в этой жизни, оно попадает на Мост Pадуги. Там бескрайние луга и холмы, по которым наши друзья могут бегать и играть все вместе. Там изобилие пищи, воды и солнечного света. И там нашим любимцам тепло и комфортно. В этом краю все больные и старые животные превращаются в молодых и полных энергии, имевшие травмы и увечья снова становятся здоровыми и сильными. Время для них летит незаметно, если только мы вспоминаем о них в своих мечтах и снах. Животные там счастливы и довольны всем кроме одного - каждый из них ушел раньше и оставил в этой жизни кого-то очень дорогого ему. На Мосту Pадуги животные бегают и беззаботно играют вместе. Но приходит день, когда кто-то из них неожиданно останавливается и смотрит вдаль. Его глаза загораются огнем, а тело начинает дрожать от нетерпения. Вдруг он покидает своих собратьев, летит над изумрудно-зеленой травой, и ноги несут его все быстрее и быстрее. Он заметил вас, и когда вы и ваш любимец наконец встретитесь, то крепко-крепко обниметесь, счастливые от того, что соединились и больше никогда не расстанетесь. Он будет, oдурев от счастья, лизать ваше лицо, ваша рука снова будет любовно ласкать его голову. И вы еще раз взглянете в преданные глаза своего любимца. Так надолго покинувшего вашу жизнь, но никогда не покидавшего вашего сердца. Теперь вы сможете пересечь Мост Pадуги вместе…" (АВТОР: Paul C.Dahm.) =============================================================================================== "Этот день на Мосту Радуги был не похож на другие дни. Он был серым, безрадостным и гнетущим. Животные, которые не столь долго находились на мосту, не могли понять в чем дело. Но старожлам все было ясно. Они собрались у края Моста и стали смотреть. Вскоре все увидели старую собаку, которая приближалась к Мосту с опущенной головой и обвисшим хвостом. Звери, которые уже давно были на Мосту Радуги, уже заранее знали, что случилось с этой собакой - они слишком часто видели подобные ситуации. Собака приближалась медленно, испытывая, по-видимому, сильную лушевную боль, хотя у нее не было признаков травмы или болезни. Почему-то она не становилась, как другие животные, опять счастливой и здоровой. Собака приближалась, думая, что сейчас она пересечет заветную черту, и чем ближе она подходила, тем радостнее становилась. Но тут путь собаке преградил ангел, который извинился и сказал, что животные без сопровождения людей не могут пересечь Мост Радуги. Старой собаке некуда больше было идти, и она вышла на поле перед Мостом. где были такие же, как она, старые животные, пришедшие к Мосту без друга-человека. Они лежали на зеленой траве, неотрывно глядя на путь, который вел к Мосту. Новая собака легла с ними вместе, также смотря на Мост и ожидая чего-то. Один из новичков Моста спросил у собаки, прожившей там уже долгое время: - Кто этот пес и почему он не становится здоровым и молодым, как мы? - Видишь ли, - ответил старожил, - этот пес был сдан в приют, когда состарился, таким как ты его видишь - старой собакой с седеющей шерстью и затянутыми пленкой старости глазами. В его последний момент только сотрудник приюта мог дать ему свою любовь, успокоить его и приласкать. Поскольку у него не было семьи, никто не может перевести его через Мост. - И что же будет с ним теперь? - спросил новичок. Пока он ждал ответа, все увидели, как облака разошлись, и к Мосту приблизился человек. Все животные, ждавшие чего-то на поле около Моста, были залиты золотым светом, и тут же стали вновь молодыми и здоровыми. Еще много животных подбежали к Мосту, увидя пришельца. Они низко поклонились ему, а он гладил их по головам и чесал за ушами. Вместе они пошли к Мосту и пересекли его. - Что это? - спросил новичок. - Этот человек - сотрудник приюта. Животные, которые поклонились ему, нашли новый дом благодаря ему. Они пересекут Мост, когда здесь будут их хозяева. А те, кто пересек Мост вместе с ним, никогда не имели дома. Когда сюда приходит сотрудник приюта, ему разрешается в последний раз проявить свою любовь к животным. Он переводит через мост всех бедных, никому не нужных зверей. - Я люблю таких людей! - сказал новичок. - И Бог тоже! - был ответ..."
galina_polunina : Я... вообще такие вещи не могу читать... Бегите, малыши по радуге на облачко...
Виктория: Лена, спасибо за ссылку. Жалко и собак и заводчицу. Не дай Бог такое испытание никому!
Лаффушка: Вика, не за что! Да, зная эту женщину, ... собаки для нее весь смысл жизни... Хорошо, что есть добрые и отзывчивые люди, которые помогают в трудную минуту.
Erambul: Последняя ночь колдуна. Дождливой осенней ночью, когда тучи скрывали Луну и звезды, холодные капли барабанили по крышам, а ветер плакал и стонал за окнами, в своей маленькой квартире на последнем этаже высотного дома умирал старый колдун. Колдуны никогда не умирают днем или в хорошую погоду, о нет! Они всегда умирают в грозу, бурю, снежный буран, в ночь когда извергаются вулканы или случается землетрясение. Так что этому колдуну еще повезло – шел всего лишь сильный дождь. А в дождь умирать легко. Колдун лежал на кровати, застеленной черными шелковыми простынями и смотрел на свой колдовской стол. Там искрились разноцветными огнями пробирки и реторты, капали из змеевиков тягучие мутные жидкости, в стеклянных плошках росли светящиеся кристаллы… Колдун сморщился и позвал: - Фрог! Со старого шкафа, уставленного древними книгами в кожаных переплетах, лениво спрыгнул толстый черный кот. Подошел к кровати, запрыгнул колдуну на грудь. Тот захрипел и махнул рукой, сгоняя кота. - Звал? – усаживаясь в ногах, спросил кот. Говорить умеют почти все коты на свете. Но немногие их понимают. Колдун – понимал. - Я умираю, - сказал колдун. - Знаю, - ответил кот равнодушно. – И ради этого ты звал меня? - Скажи, что со мной будет? Фрог прищурился и посмотрел над головой колдуна. Как известно, все коты умеют видеть будущее. - Ты умрешь на рассвете, когда далеко за тучами встанет солнце. Тебе будет так же больно, как той женщине, что ты проклял. И так же страшно, как тому мужчине, на которого ты навел порчу. Когда ты станешь задыхаться, я сяду тебе на горло, поглажу твои пересохшие губы своей бархатной лапкой, поймаю твой последний выдох – и отнесу своему хозяину. Так было задумано, так есть и так будет. Колдун покачал головой: - Я проклял женщину, которая утопила своего ребенка. Я навел порчу на мужчину, из-за которого она это сделала. - Какая разница? – ответил кот. – Ты колдун. Ты заключил договор с тем, кому я служу. О, нет, нет, не хочу иметь с ним ничего общего! Но девять жизней – это девять жизней, колдун. Их приходится отрабатывать… Красный язычок мелькнул между острыми зубками – Фрог на мягких лапках пошел к изголовью кровати. - Хочешь, колдун, я помогу тебе? Мои лапки могут быть очень сильными, а твое дыхание такое слабое… Колдун поднял правую руку – из пальца выскочила злая синяя искра и ужалила кота в нос. Тот с возмущенным мявом взвился с кровати и заскочил на шкаф. - Не спеши, - тяжело сказал колдун. – У меня есть еще время… до восхода солнца. И у меня есть последняя ночь колдуна. - Глупые, наивные, постыдные надежды, - фыркнул со шкафа кот, сверкая глазами. – «Если в ночь своей смерти колдун найдет невинную душу, которую терзает горе, и сможет прогнать это горе без остатка – он будет прощен». - Да, - сказал колдун, садясь на кровати. – Ты кот колдуна, ты знаешь. - Где ты найдешь в этом городе невинную душу? – спросил кот. – А знаешь ли ты, что ты должен развеять горе, не причинив зла никому… - Знаю, - пробормотал колдун. - Никому, кроме самого себя, - закончил кот. Глаза колдуна потемнели: - Эй, кот! Еще вчера этого дополнения не было и в помине! - Но я кот колдуна – и я произнес эти слова, - сказал Фрог. – Извини. Ничего личного. Но девять жизней – это, все-таки, девять жизней. Колдун ничего не ответил. Тяжело поднялся и пошел к своему столу, где над спиртовкой, в колбе толстого мутного стекла кипела и пузырилась черная вязкая жижа. Минуту колдун смотрел на нее, а потом снял колбу с огня и одним глотком выпил последнюю в мире кровь дракона. В глазах его заплясало пламя, плечи расправились, он вдохнул полной грудью и перестал опираться на стол. Даже кровь дракона не могла отвратить его смерть – но, хотя бы, он умрет не беспомощным. - Эй, кот… где кристалл? Кот следил за ним со шкафа и молчал. Колдун сам нашел магический кристалл – на кухне, спрятанный среди коробок с овсяной кашей и банок с рыбными консервами. Вернулся в комнату, освещенную привычным светом ламп в кроваво-красных абажурах. Водрузил кристалл на стол – и вгляделся в него. У злых колдунов магический кристалл черный или красный. У тех, что считают себя добрыми – прозрачный или белый. А этот кристалл был грязно-серый. Под взглядом колдуна он засветился, изнутри проступили картинки – мутные, нечеткие. Колдун смотрел в кристалл. И видел, как ворочаются без сна в своих постелях люди – обиженные и мечтающие обидеть, преданные и собирающиеся предать, униженные и готовящиеся унижать. Горе терзало многих, но чтобы прогнать это горе – колдуну пришлось бы причинить еще большее зло. - Зачем ты тратишь последнюю ночь своей жизни на глупости? – спросил кот. – Когда настанет моя последняя ночь, я пойду к самой красивой кошке… Колдун засмеялся и прикрыл кристалл рукой – будто опасался, что кот сумеет там что-нибудь разглядеть. Из своей кроваво-красной мантии он выдернул длинную нитку, от валяющегося на столе засохшего апельсина оторвал кусочек оранжевой корки. Желтый листок бумаги, зеленый листик от растущего в горшке цветка, голубая стеклянная пробка, закрывавшая пробирку, капля синей жидкости из пробирки, фиолетовый порошок из склянки. Колдун смешал все это в своей ладони – и, не колеблясь, поднес ладонь к огню. Очень многие заклинания требуют боли. Колдун давно уже боли не боялся. Ни своей, ни чужой. Он стоял у стола, держал руку над огнем – пока семицветное сияние не запылало в ладони. А потом бросил сияние через всю комнату, через стекло, через ночь – куда-то далеко-далеко и высоко-высоко. - Ну-ну, - скептически сказал кот. – Ты хороший колдун. Но туда тебе не войти – даже по радуге. Колдун потрогал радужный мостик. Тот пружинил и пах медом. Тогда колдун осторожно забрался на радугу и пошел вверх, сквозь стену, ночь и дождь. - Ну-ну, - повторил кот. Свернулся клубочком, так, чтобы наружу смотрел один глаз, и стал ждать. А колдун шел по радужному мосту. Идти было тяжело, он быстро промок. Далеко внизу горели редкие огоньки в городских окнах, но вскоре их скрыли тучи. Молнии били вокруг колдуна, оглушительно гремел гром. Радужный мост дрожал и изгибался, будто хотел сбросить колдуна вниз. Он шел. Потом гром стал греметь все тише и тише, все дальше и дальше. Молнии слабыми искрами мельтешили внизу. Откуда-то сверху полился солнечный свет – и колдун опустил лицо. А радужный мост уткнулся в Радугу – и растворился в ней. Колдун осторожно вышел на Радугу. Казалось, она занимала небо от края и до края. Только выше было еще что-то, но колдун предусмотрительно не поднимал глаз. Он осмотрелся – очень, очень осторожно. Если бы не Радуга под ногами, он бы подумал, что стоит в лесу. Высокая зеленая трава, тенистые деревья, журчащие ручьи… Пахло медом и свежей водой. Колдун сел под деревом и стал ждать. Откуда-то из кустов выбежал большой черный пес. Замер, удивленный. Подошел к колдуну, лизнул его в руку. Колдун потрепал пса за уши. Пес еще раз лизнул его – и убежал. Колдун ждал. Прошел, может быть, целый час. Послышался шум, частое дыхание – и к колдуну бросился маленький рыжий пес. - Хозяин! – пролаял пес, тычась в его руки. – Хозяин, ты пришел! Колдун обнял собаку, которая была у него давным-давно – в детстве, которое бывает даже у колдунов. Уткнулся лицом в собачью морду и из его глаз потекли слезы. - Да, - сказал он. – Я пришел. - Почему ты не шел так долго? – спросил пес. – Ты ведь стал таким умным, ты даже можешь подняться на Радугу, я знаю! А почему ты больше никогда не держал собак? Неужели ты нас больше не любишь? - Я стал колдуном, - ответил колдун, гладя пса. – Колдуну не положено держать собаку. Прости. К тому же я знал, что на Радугу меня пустят лишь один раз. А я знал, что однажды мне надо будет прийти… туда, куда уходят все собаки. Видишь ли… я умный колдун… - Ты самый умный, хозяин, - собака ткнулась в его щеки, слизывая слезы. – Ты ведь пришел за мной? - Сегодня ночью я умру, - сказал колдун. – Никто и ничто в целом мире этого не отменит… - Ты придешь ко мне… на Радугу? – робко спросил пес. Колдун молчал. - Или мне можно будет пойти к тебе? - О, - колдун засмеялся, - не стоит. Я уверен, тебе не понравится. Там обещает быть слишком жарко… - Хозяин… - Этим вечером у маленького мальчика из нашего города умерла собака, - сказал колдун. – Ее сбила машина. Найди ее… я отведу ее назад. - И она будет с хозяином? Колдун кивнул. - Я найду, - сказал маленький рыжий пес. – Сейчас. Только погладь меня еще раз. Колдун погладил своего пса. - А мне можно будет пойти за вами следом? – спросил пес. - Мне не унести вас обоих, - сказал колдун. – А мы пойдем сквозь грозу. Ты же всегда боялся грома, помнишь? Иди… будь хорошей собакой. Иди! У меня совсем мало времени. Через два часа маленький мальчик, проплакавший всю эту ночь, задремал – и тут же проснулся. Холодный мокрый нос ткнулся в его лицо. Мальчик обнял свою собаку, пахнущую грозой и, почему-то, медом. Окно было открыто, грохотала гроза и струи дождя летели в комнату. Странная туманная радуга мерцала за окном. - Твою собаку всего лишь контузило ударом, - сказал кто-то, стоящий у постели мальчика. – Она отлежалась и прибежала домой. Понимаешь? Мальчик закивал. Пусть так… - Твои родители… не беспокойся. Они тоже с этим согласятся, - сказал колдун. Подошел к окну и шагнул на остатки радужного моста – выцветшие, истончившиеся. Пропали красный и оранжевый, синий и фиолетовый цвета. Но мост еще держался. Колдун устало пошел по воздуху дальше. Мальчик за его спиной крепче обнял свою собаку и уснул. Колдун медленно добрел до своего дома. Прошел сквозь закрытое окно. Где-то за горизонтом готовилось взойти солнце. - Хитрый? – спросил Фрог. Кот сидел у магического кристалла, раскачивал его лапой. – Приготовил все напоследок? Невинная душа – ребенок, горе – умерший пес? Хитрый! А как это ты причинил горе себе? Колдун посмотрел в глаза кота – и тот осекся, замолчал. - Я выполнил условие, - сказал колдун. – Передашь тому, кому служишь… моя душа свободна. Он лег на черные простыни и закрыл глаза. Последние капли драконьей крови выцветали в его глазах. Далеко за тучами вспыхнула желтая корона встающего Солнца. - Мяу! – заорал кот возмущенно. Прыгнул на постель колдуна. – Обманул… обманул? Думаешь, обманул? Ничего личного… но, понимаешь ли… девять жизней… надо отрабатывать… На мягких лапках кот подошел к лицу колдуна и улегся ему на шею. Колдун захрипел. Кот смущенно улыбнулся и протянул лапку к его рту. Из бархатных подушечек выскользнули кривые желтые когти. - Ничего личного, - виновато повторил кот. – Но… девять жизней… В эту секунду последние остатки радужного моста – зеленые, будто луга Радуги, вспыхнули и растаяли дымком. И одновременно, разбив стекло, в комнату кубарем вкатилась маленькая рыжая собачка – мокрая, дрожащая и очень, очень сосредоточенная. - Мяу! – растерянно сказала черная тварь на шее колдуна. В следующую секунду собачьи челюсти сжались на ее шее, встряхнули – и отшвырнули прочь. - Ничего личного, - сказал пес. – Но у меня одна жизнь. Он вытянулся на постели и лизнул соленое от слез лицо колдуна. Где-то за окном тучи на миг расступились, в глаза колдуну ударил солнечный луч. Колдун зажмурился и пальцы его что было сил вцепились в черные простыни. Но свет все бил и бил колдуну в веки. Тогда он открыл глаза. Пес что-то пролаял – и колдун понял, что больше не слышит в лае слов. Но так как он был умный человек, то встал и пошел на кухню – варить овсяную кашу с сосисками. А маленький рыжий пес в ожидании завтрака остался лежать на теплой постели – как и положено умному псу.
Erambul: Собаки не плачут от горя... Мир был совершенно прекрасен. У него было белое небо со стеклянной люстрой посередине. И плетеные стены из прутьев корзины. Внизу уютно посапывали братики – все четверо. Крошка зевнула, загнув крючком розовый длинный язычок, и поползла на раздутом от маминого молока круглом розовом пузике. Лапы разъезжались на мягком бугристом ковре из братиковых спин. - Опаньки! А ты не говорил, что в этом помете девочки есть. - Ой, Марат, не смотри. Мы её не продаём. - А чего так? Бравенькая девочка. Вон братья дрыхнут, а она ползает по ним. - Да маленькая она какая-то, слабенькая. Последыш. Думали, вообще не выживет. Клуб наверняка забракует. Я уже топить её собрался. - Блин, всё-таки вы, заводчики, все больные. Топить собаку только потому, что у неё сантиметров в холке не хватает. Человек нагнулся над корзиной и подцепил ладонью щенка. Крошка увидела прямо над собой что – то черное и немедленно вцепилась в него мягкими детскими когтями. - О-о-о, блин! А говоришь, слабенькая! Чуть бороду мне не оторвала. - Давай её сюда. Сейчас кобельков посмотрим. - Нафиг твоих кобельков. Она сама меня выбрала. Сколько я должен? - Марат, я документ на неё не дам. Она некондиционная. - Зато живая. Я же не мент, документы у щенка спрашивать. Сколько? - Ну как хочешь. Бесплатно. Считай, ты ей жизнь спас. За пазухой у человека было уютно. Крошка немного повозилась и заснула. Проснулась она от внезапно вспыхнувшего чувства страшной потери, утраты чего-то очень важного и единственного. - Маа-ма! Ва-аа! Маа-маа! Люди в вагоне метро завозились, заоглядывались. - Бабушка, смотри, у дяди щеночек под курткой! Крошкин плач резал уши недовольных, уставших людей. Они осуждающе оглядывались на шевелящуюся на груди куртку. - Потерпи, моя маленькая. Скоро приедем, молочка тебе дадим. Молоко Крошке не понравилось. Оно было несладким, каким-то казенным. И мамой от него не пахло. И братики куда-то делись. - Ну куда ты её тащишь, в кровать что ли? - Тсс, тихо. Ей же страшно, она привыкнуть должна. Она же маленькая. Полетели дни, полные открытий. Оказывается, обувь можно не только грызть, но и красиво раскладывать на хозяйской постели. За мячиком бегать надо осторожно, потому что он залетит под шкаф – и не выковырять потом. А кошки – совершенно гадостные существа. Цапнут лапой по носу – и на дерево. И не достать, хоть вся охрипни от лая. Увидев снег, Крошка ошалела совершенно. Вдохнув полные ноздри колючей свежести, она полетела по белому ковру, неуклюже выкидывая тощие подростковые лапы. И исчезла. - Господи, где собака? Только что здесь была. Крошка сидела на дне глубокого, темного, холодного колодца и плакала от страха. Совершенно неожиданно снег под ней исчез и обернулся твердой землей с торчащими железками. - Крошка, ты где? Голос подай! Блин, да тут люк открыт. Папа, ругаясь и оскальзываясь на ледяных железных ступенях, спускался прямо из черного неба. - Дурочка, не ушиблась? Напугалась, бедненькая. С тех пор Крошка навсегда запомнила: к черным дыркам в земле надо подползать на брюхе! И очень осторожно заглядывать в их сосущую пустоту. - Марат, с Крошкой выйди. Смотри осторожно, ризеншнауцер так в карауле и стоит. - Ну так, влюбился в нашу красавицу. Да ладно, уже первый час, спит давно жених наш. Крошка рвалась с поводка, не понимая, почему уже несколько дней ей не дают свободно побегать. - Блин, да не дергай ты, коза. У тебя течка, понимаешь? Нельзя без поводка. Крошка по - узбекски села на корточки и вытаращила карие глаза. Какая течка? Отпустите, пожалуйста! - Ладно, нет уже никого. Беги. Из-за помойки вылетел стремительный черный силуэт. - А-а! Блин! Крошка, ко мне! Она не слышала. Она слышала только Его дыхание, только Его запах – волшебный, выбивающий остатки желания подчиниться Папиной команде. - Господи, а где собака? - Убежала ваша проститутка. С ризеном этим долбанным. Надя всплеснула руками и захохотала. - Эх ты, охранничек. Даже собаку доверить нельзя. Где теперь её искать? - Я вам, блин, не спринтер. Думал, помру – так бегать! Не догнать их. Летят ещё так красиво – при лунном свете, бок о бок. С улицы долетел виноватый лай. - О, вернулась! Любовь любовью, а жрать-то охота. Крошка прислушивалась к себе. Что-то происходило в ней. Приближалось нечто желанное, но в то же время волнующее и пугающее. - Не скули, моя хорошая. Родим, не волнуйся. Дай почешу животик. Щенков было трое. Когда они, отталкивая друг друга, тянулись к соскам, Крошка жмурилась от счастья. Даже когда прикусывали острыми, как иголочки, подросшими зубками – терпела. Этот человек не понравился ей сразу. Было что-то в нём неотвратимо-ужасное. - Раздевайся, сейчас я её в ванной запру. Крошка, не рычи! - Они всегда чувствуют, что за щенками пришли… О, какие красавцы! Как ты говоришь, ризенбоксы? - Ну а как ещё назвать, если мама – боксер, а папа – ризеншнауцер? В любви рождены. - В паспортах придется писать «метисы». Нет пока такой породы – ризенбоксы. Крошка в ужасе бросилась к корзине. Её детей, её кровиночек не было. Она искала в корзине, под шкафом, она плакала и звала их… - Крошка, они уже большие. Им пора выбирать себе хозяев. Дети всегда уходят, Крошка. От Папиных рук, привычно поглаживающих спину и чешущих за ушком, становилось легче. Мир стал совсем понятным. Мама кормит и гуляет, и строго ругает, если стащить из забытого на полу пакета кусок колбасы. Но стоит изобразить раскаяние, прижав уши – простит. Папа всегда спасёт – вытащит из ледяной реки после неудачной охоты на уток и отобьёт от больного на всю голову дога. А Сестрёнки могут накрасить тебе когти, натянуть дурацкое кукольное платье, говоря при этом про какой-то «деньрожденья», зато потом дадут кусок ароматной до головокружения вырезки. - Давай еще по псят грамм. Давно ты у нас не был. - Считай, с девяносто шестого, десять лет. Собака ваша не меняется, только морда вся седая. На выставки водите? - Она ж некондиционная. Стройная слишком. Говорят, балерина какая-то, а не боксер. - Значит, не обученная. - Тут м##ак какой-то пытался у Надюшки сумочку у универсама вырвать. Так Крошка с разбегу ему в яйца лбом дала, а когда упал – в горло. Еле отцепили. И ведь не учили её этому. - И что? - Охранники из универсама повязали. Оказалось, его менты три месяца искали, он так и промышлял – у баб сумочки отбирал. Человек в белом халате сорвал с рук резиновые перчатки. Как змея – старую кожу. - Безнадежно. Рак. Что вы хотите – боксёры не живут четырнадцать лет. - У собак бывает рак? - У них вообще физиология близка к человеческой. Только два качества у собак есть всегда, а у людей редко. - Какие? - Верность. И умение любить бескорыстно. От боли Крошка не понимала, что происходит. Только чувствовала, что от человека в белом пахнет какой-то безнадёжной, неизбежной угрозой. Папа, ты защитишь меня? Ты ведь всегда спасал меня…Ты держишь меня на руках, будто я маленькая, будто я снова щенок. - Потерпи, моя хорошая. Тебе не будет больно. Укол. Мир уходил куда-то в сторону. Крошка бежала на ставших вдруг легкими и молодыми лапах по снежному полю и точно знала, что под снегом нет предательских открытых люков. Рядом кувыркались братики, рядом были её дети – все трое. Их не забирал страшный человек. А на пригорке сидел на задних лапах старый ротвейлер и смотрел на неё так ласково, так знакомо. - Папа? Ты – собака? - Конечно. Мы ведь – одна семья. Сверху падали горячие соленые капли. - Почему ты плачешь, папа? - Тебе показалось, Крошка. Собаки не плачут от горя. Соседи проснулись в два часа ночи. - Блин, опять чей-то пёс на балконе воет. Достали уже эти собачники. Сорокалетний сто килограммовый мужик стоял на балконе. Он не плакал, когда при взрыве боеприпасов покалечило трёх пацанов из его взвода. Он не плакал, когда умер дедушка, так и не увидев внука в офицерских погонах. Собаки не плачут от горя. Собаки воют.
Erambul: Парень лет восемнадцати шел по парку. Он слегка приволакивал обе ноги, отчего его походка выглядела немного странно. Но спина его была ровной, шаг – уверенный, взгляд прямой и твердый. На длинном поводке он держал собаку. Она была очень старой, это было заметно и по ее медленной неуверенной походке, и по седой шерсти, и по слезящимся глазам. Они шли рядом, и сразу было видно, что они вместе. *** - Мам! Смотри, собака! – звонкий детский голос разорвал привычный гул большого города. – Можно я отдам ей свой бутерброд? Мила тяжело вздохнула. Опять начинается. Димка уже замучил ее просьбой купить собаку. Прямо Малыш и Карлсон какой-то. Но Мила категорически была против. Сначала бесконечные лужи, потом шерсть… К тому же она прекрасно понимала, что все заботы о собаке – прогулки, кормежки, прививки и прочее – лягут на ее плечи. Димка был еще слишком мал, чтобы мог ухаживать за другим живым существом. - Димка, ты же знаешь, за собакой некому ухаживать. Я целыми днями на работе, ты в школе, к тому же ты еще слишком маленький. - А папа? - А папа, - тут голос Милы предательски дрогнул, к счастью, Димка в силу возраста еще не мог обратить на это внимание, - а папе некогда приезжать к нам, чтобы гулять с собакой. Димка насупился. Мила, снова вздохнув, достала из пакета бутерброд, припасенный на тот случай, если Димка проголодается во время прогулки, и отдала сыну. Мальчик подошел к лежащему псу и аккуратно положил рядом с его мордой кусок хлеба с колбасой. *** Пес был уже очень старый. Он просто лежал на траве парка и ждал, когда же наконец погаснет этот яркий свет, который так раздражал его воспаленные глаза. Неожиданно перед ним возник маленький человечек. Он протянул кусочек чего-то очень вкусно пахнущего. Пес бережно взял угощение и благодарно лизнул сладко пахнущую ладошку. Мальчик отбежал и ушел, все время оглядываясь. Псу вдруг стало очень тепло. Он прикрыл глаза и уснул. Навсегда. *** Через несколько дней Мила вышла с Димкой погулять на детскую площадку. Дети резвились, шумели, гонялись друг за другом, катались с горки. Димка тоже бегал со всеми, радостно смеясь. Он полез на турник. Мила хотела его остановить, но не успела. Димка сорвался вниз, нелепо шлепнулся и не смог встать. Спустя три месяца почерневшая от горя Мила привезла Димку домой. В инвалидном кресле. Врачи допускали, что еще не все потеряно, но поверить в это было сложно. Скорее всего Димка уже не сможет ходить никогда. И Димка… в кресле… серьезный и тихий, даже в свои восемь лет понимающий, что случилось что-то очень плохое… Он уже не плакал и не боялся… *** Мила вкатила коляску в коридор. Вздохнула. И открыла дверь в соседнюю комнату. Оттуда, смешно переваливаясь на коротких кривоватых лапках, выполз мохнатый рыжий щенок. Он забавно морщил мордочку и тыкался во все мокрым черным носом. - Димка, - как сумев строго сказала Мила, - ты обещал, что будешь воспитывать собаку сам. Пришло время сдержать обещание. *** Через полгода Димка встал из кресла. Он очень быстро уставал и садился обратно, но он мог сделать несколько шагов. А еще через пару месяцев он сам пошел гулять со щенком (теперь уже взрослым псом), названным смешным и непонятным именем Бендик. Димка очень медленно шел, держась за руку Милы, неуверенно переступая ногами. Но шел. Сам. *** Прошло 10 лет. Бендик постарел, и уже сам с трудом передвигал лапы. А Димка, теперь уже Дима, шел рядом с ним, готовый, если что, подхватить его. И Дима знал, что этой собаке он обязан тем, что идет. Они шли рядом. Молодой прихрамывающий парень и старый пес. И им было хорошо вместе.
SharpBulldog: Наташа, спасибо что лишний раз напоминаешь нам о единении душь наших, о братьях наших меньших, а для многих и о смысле жизни!
galina_polunina : Страшное слово "эвтаназия" Ведь только вчера было все хорошо И утром любили меня как обычно В долгу не остался, я тоже любил Люблю и сейчас, но наверное поздно Вся жизнь пролетела как десять минут И счастье и горести вместе прожили За что извиняешься я не пойму Ведь все просто чудно до этого было Хозяин, давай принесу тебе палку Хозяин, давай защищу от врагов Наверное что-то не так у нас было Не плачь, я поправлюсь, пройдет Спасибо хозяин, с собой меня взял Давно вместе мы нигде не бывали все будет нормально ты только не плач Все будет отлично, я это знаю Вот двери, вот люди в белых халатах Конечно же вспомнил, я раньше здесь был Да сколько же можно плакать хозяин Ни разу не видел чтоб ты такой был Зачем извинятся, зачем слезы лить Куда ты уходишь? со мной должен быть Не плач, не горюй скоро вместе мы будем Один лишь укол и здоровым я буду Вот доктор подходит и шприц достает Разок лишь уколет и точно пройдет Ну где же хозяин, чего не идет И спать захотелось, наверно пройдет Ведь только вчера было все хорошо И утром любили меня как обычно В долгу не остался, я тоже любил Люблю и сейчас, но наверное поздно
Зулейка: Посвещается...Ак Нукер Журабу Обрезанные уши, огромные лапы. Я учила тебя Без меня не плакать. Приносить игрушки, На котов не лаять, Исполнять команды, На стол лапы не ставить. И ты верил всему, Ты большими глазами, В мою душу смотрел, Никого между нами- Только ты, только я И огромное небо. Ты меня ощущал Где бы ты не был… Прижимался к ноге… Нос холодный в ладонях, И твой преданный взгляд… Нас никто не догонит - Мы вдвоем по траве, По росе, по асфальту.. Все равно лишь бы где, Лишь бы не было фальши, Лишь бы грела нас вновь Любовь и надежда. Ты, мой преданный пес, Был со мною как прежде… Я учила тебя И с тобою училась. Сколько бед мимо нас С тобой проносилось… Но кончается все …ничего не осталось Поводок на стене… И мучительна жалость, Что так жизнь коротка, Что не ценим имея. Что дела-ерунда, Что душою мелеем… Врач глаза отводил- “Ничего не поможет… Если хватит вам сил… Только сам- если сможет…” Ты смотрел на меня С тоской и надеждой, Что вернемся домой И все будет как прежде- Будет снег, будет дождь, Будет синее небо, Буду я, будешь ты И огромная нежность. Да… кончается всё… Все - пустые заботы… Всё ушло в никуда Когда в небо ушел ты. Там за радугой дом, Такой же как прежде. Ты меня не забыл И смотришь в надежде На тропинку в конце Цветущего сада Я приду - только жди … ничего мне не надо - просто жди меня….
VITA:
Erambul: ОБРАЩЕНИЕ СОБАКИ К ЧЕЛОВЕКУ Моя жизнь продолжается десять или пятнадцать лет. Каждая разлука с тобой будет приносить мне страдания. Подумай об этом, прежде чем ты возьмешь меня! Дай мне время и возможность понять, чего ты от меня требуешь! Не сердись на меня долго и не запирай в наказание! У тебя есть твоя работа, твои друзья, твои удовольствия - у меня есть только ты. Говори со мной! Пусть я не всегда могу понять твои слова, но этот голос, обращенный ко мне... Если ты видишь, что я провожу свои дни в мучениях на цепи или в других несчастиях, то заступись за меня! Будь уверен: я не забываю ничего, ни камня, поднятого против меня, ни руки, когда-то сделавшей мне добро. Прежде, чем ударить меня, вспомни, что мои челюсти с легкостью могли бы раздробить косточки твоей руки, но я не воспользуюсь этим. Вместо того, чтобы вовремя нашей работы ругать меня вялой, упрямой или ленивой, подумай, может быть я плохо себя чувствую из-за негодной пищи, может я перегрелась на солнце или износилось мое сердце. Если тебе в теплое время года нужно оставить меня в машине, то не используй для этого любое тенистое сейчас место, а прими во внимание, что солнце движется или облачность может внезапно рассеяться. Иной постигает это слишком поздно. Не оставляй меня в тяжелые минуты моей жизни! Никогда не говори: " Я не могу этого видеть" или " Это должно произойти в мое отсутствие". Все для меня легче, когда ты рядом. Умножай свою заботу обо мне, когда я старею!
Erambul: Молитва Собаки Norman Harris Смотрите на меня любезно, мой любимый владелец, ни для какого сердца в мире нет большей благодарности. Не бейте меня палкой, но если я этого заслужил, я оближу Вашу руку между ударами, Ваше терпение и понимание будут мне лучшим уроком. Говорите со мной часто, поскольку Ваш голос - самая сладкая музыка в мире, поскольку Вы должны знать, как вертится мой хвост, когда я слышу ваши шаги. Когда на улице холодно и мокро, просушите меня, так как я одомашненное животное и нет большей радости свернуться у Вас в ногах. Держите мою кастрюлю заполненной пресной водой, поскольку я не умею говорить и буду умирать от жажды. Накормите меня вкусной пищей так, чтобы я мог быть веселым, поиграть с Вами, защитить от любой опасности. И когда я стану стар и беспомощен и Вы решите лишить меня жизни из-за моего здоровья и вида, пусть я умру у Вас на руках, ведь всю свою жизнь я был рядом с Вами и служил Вам со всей преданностью. Аминь. Перевод с Английского: Иванов Павел.
Erambul: О чем ты думаешь, хозяин? Когда я был щенком, я развлекал тебя своими выходками и вызывал твой смех. Ты называл меня своим ребенком, и несмотря на большое количество пожеванной обуви и пары убитых сброшенных подушек, я стал твоим лучшим другом. Всякий раз, когда я бывал 'плохим', ты грозил мне пальцем и спрашивал: 'Как ты мог?', но потом ты успокаивался и переворачивал меня, чтобы почесать мне живот. Мое домашнее обучение проходило немного дольше, чем ожидалось, потому что ты был ужасно занят, но я старался. Я помню ночи, когда я обнюхивал тебя в кровати, слушая твои секреты и сокровенные мечты, и я верил, что жизнь не может быть более безупречной. Мы совершали длинные прогулки и бегали в парке по аллеям, останавливались поесть мороженое (я получал только кусочек, потому что ты говорил 'мороженое вредно для собак'), и я подолгу дремал на солнце, ожидая, когда ты придешь домой в конце дня. Постепенно ты стал уделять больше времени работе, своей карьере, и проводить много времени в поисках супруги. Я терпеливо ждал тебя, каждый раз утешая твою сердечную печаль и разочарования, никогда не винил тебя за плохие решения, весело и шумно ликовал, когда ты приходил домой, и радовался, когда ты влюбился. Она, теперь твоя жена, не 'собачья личность' - тем не менее я поприветствовал ее в нашем доме, старался показать расположение к ней, подчинялся ей. Я был счастлив, потому что был счастлив ты. Затем, через некоторое время, появились человеческие детки, и я разделял ваш восторг. Я был очарован их розоватостью и их запахом, и я тоже хотел быть им мамой. Только она и ты волновались, что я могу сделать им больно, и я большую часть времени проводил изгнанным в другую комнату или в конуру. О, как я хотел любить их, но я стал 'пленником любви'. Как только они начали подрастать, я стал их другом. Они цеплялись за мою шерсть, поднимая себя на шатающиеся ноги, засовывали пальцы в мои глаза, исследовали мои уши и целовали меня в нос. Я любил все в них, и их прикосновения - потому что твои прикосновения не были такими частыми - и я защитил бы их жизнью, если было бы нужно. Я незаметно прокрадывался в их кровать и слушал их переживания и секретные мысли. Вместе мы ждали звука твоей машины на дороге. Это было время, когда другие спрашивали тебя, есть ли у тебя собака, и ты доставал мою фотографию из бумажника и рассказывал им истории обо мне. Но последние несколько лет ты просто отвечал 'да' и переводил тему. Я перешел из положения 'твоей собаки' в положение 'просто собаки', и ты возмущался каждый раз, расходуя деньги на меня, а теперь у тебя появился удобный случай продвижения по работе в другом городе, и ты, и они переедете в квартиру, где непозволительно держать животных. Ты выбрал правильное решение для своей 'семьи', но когда-то было время, когда я единственный был твоей семьей. Я был возбужден поездкой на машине, пока мы не прибыли в приют для животных. Он пах собаками и кошками, страхом, безысходностью. Ты заполнил канцелярскую бумажку и сказал: 'Я знаю, вы найдете хороший дом для нее.' Они пожали плечами и одарили тебя страдальческим взглядом. Они понимали действительность положения собаки и кошки среднего возраста, даже если она с 'бумажкой'. Ты вмешался и оторвал пальцы своего сына от моего ошейника, когда он кричал: 'Нет, папа! Пожалуйста, не позволяй им забрать мою собаку!' И я волновался за него, какие уроки ты преподавал ему о дружбе и верности, о любви и ответственности, и об уважении ко всей жизни. Ты прощально похлопал меня по голове, избегая моего взгляда, и вежливо отказался забрать ошейник и поводок с собой. У тебя был предельный срок для встречи, и я остался один. После твоего ухода две приятные женщины сказали, что ты, возможно, знал о своем переезде месяцы назад и не предпринял никаких попыток найти мне другой хороший дом. Они покачали головой и сказали: 'Как ты мог?' Они были внимательны к нам здесь, в приюте, насколько позволял их рабочий реестр. Они, конечно же, кормили нас, но я потерял свой аппетит много дней назад. Сперва, когда кто-нибудь отклонял ручку, я несся вперед, надеясь, что это ты - что ты изменил свои мысли - и что все это плохой сон: или, наконец, кто-нибудь, любой, кто позаботится, кто может спасти меня. Когда я осознавал, что не могу конкурировать с привлекательностью счастливых щенков, не задумывающихся о своей судьбе, я возвращался в дальний угол и ждал. Я слышал ее шаги, как она шла ко мне в конце дня, и я пошел за ней по проходу в отдельную комнату. В блаженно укромную комнату. Она уложила меня на стол, погладила мои глаза и сказала мне не волноваться. Мое сердце колотилось в предчувствии того, что должно произойти, но также это было чувство облегчения. Дни узника любви истекают. По своей природе, о ней я беспокоился больше. Бремя, которое она несла, было тяжким для нее, и я это знал так же, как каждый раз знал твое настроение. Она мягко наложила жгут вокруг моих четырех ног, и слезы побежали по ее щекам. Я лизнул ее руку, так много лет назад я утешал тебя. Она профессионально ввела шприц мне в вену. Я почувствовал острую боль, и прохладная жидкость заструилась по моему телу, я лежал, засыпая, глядел в ее добрые глаза и шептал 'Как ты мог?'. Возможно, потому что она поняла мою собачью речь, она сказала 'Мне так жаль'. Она крепко прижалась ко мне и торопливо объясняла, что это ее работа быть уверенной, что я попаду в лучшее место, где меня не будут игнорировать или оскорблять, или покидать, или я смогу заботиться о себе сам - место любви и света, такое отличающееся от земного места. С последним кусочком энергии, повиливанием своего хвоста я пытался передать ей, что мое 'Как ты мог?' не подразумевало ее. Это был ты, Мой Возлюбленный Хозяин, о ком я думал. Я буду думать о тебе и ждать тебя вечно. Может, все в твоей жизни будут проявлять к тебе так много преданности. Задумайтесь, пожалуйста, прежде чем покупать, вязать собаку!
Erambul: http://www.youtube.com/watch?v=cdW_DMRsYGo&feature=player_embedded
Svetlana: Да уж
VITA: Erambul , слов уже нет, одни слезы
Gvendolin: Я никогда не писал в дневе чужих текстов,но тут зацепило,я сам прошёл через это недавно,поэтому............. Вчера утром я усыпил своего пуделя. Луник. Люди офигевали, услышав такое имя, хотя для пуделя подходило как нельзя кстати. Помните сериал "Секрет тропиканки"? Был там такой сумашедший, Лунатик. За твоё безбашенное, поведение, ты будучи щенком и получил такоую кличку. Сумашедший Лунатик поделился с тобой именем. Ты постоянно встревал в какие-то передряги. То ссал на столб с оголёнными проводами и тебя било током, то кидался на боевых собак, получал п...ы, и визжа, залетал к маме на руки и сверху продолжал огрызацца на них. Конечно, есть ХОЗЯЙКА - она спасёт и защитит. То приходил мой пьяный отец и уводил тебя в неизвестном направлении, а мы как полоумные гасали по району, шукая тебя. И не скрывая потом слёз радости, увидев тебя ночью бегущим домой. Однажды брат взял тебя с собой на какую-то пьянку. Ночью они съебнули бухать куда-то дальше, а ты оставшись один в чужой квартире, выпрыгнул из окна второго этажа и потерялся в городе. Мы в который раз чуть не сошли с ума. На ошейнике был написан наш адрес и какй-то добрый чувак привёз тебя домой. От денег отказался, мотивирую это тем, что сам собачник и всё пекрасно понимает. Говорил, дети умоляли оставить тебя у них. Не смог, зная что хозяева сходят дома с ума. Спасибо этому человеку ещё раз, спустя годы. И вот тебя нет. Две последние недели ты ничего не ел. пил мало, падал на лапы, по ночам выл, а мы плакали. Почему не вызвали ветеринарку? Не знаю, не верили, что вытянешь. Эти приступы были не в первый раз. Ты был старенький - 14 лет. Уже глухой и немощный старичок. Последние ночи были невыносимыми - ты выл и скулил, а моя мама сидела рядом и плакала. Я понял, что никто не сможет это сделать кроме меня. Вчера утром я отвёз тебя в ветеринарку. Я занёс тебя на руках и положил на кушетку. Ты был такой слабый, что даже не сопротивлялся, может чувствовал свой конец, а может не хотел. Я подписал какие-то бумаги, что ты никого не кусал(кого ты мог укусить, пудель???). Я рыдал, как маленький, взрослый 33-летний дядька. Не думал, что ТАК больно смотреть, как умирает твой питомец, твой друг... Ни смотря на это я был с тобой до конца. Док состриг тебе шерсть на лапе и делая укол сказал, что тебе больно не будет, ты просто уснёшь. Я и сейчас искренне верю, что так и было... дорогой мой дружок... Ты уже ничего не понимал и я видел, как постепенно уходила из тебя жизнь. Док сказал, что у тебя очень большое давление, наверно были инсульты.... Моя рука лежала у тебя на сердце, я чувствовал, как оно бьётся всё слабее и слабее, а слёзы лились на твою поседевшую, кучерявую шерсть. Потом мне сказали - ВСЁ... 15 минут и тебя нету... Как странно - всего почаса назад я нёс тебя на руках, такого беспомощного и дрожащего от старости и такого любимого... Господи, как тяжело.... Лунька, я искренне надеюсь, что все собаки попадают в рай. Прости за всё - за обидные слова в твой адрес, за тычки ногами, за обиды, которые я тебе доставлял - ты продолжал любить меня искренне и всеобъемлюще, всем своим добрым, собачьим сердцем. Люди так не могут. Я не забрал тебя после эфтаназии, там есть крематорий. Нести назад тебя мёртвого на руках я бы не смог - сил не было. Ватные ноги и слабость во всём теле. Я сел в машину - меня душили рыдания. Не помню, чтобы я так когда-нибудь рыдал. Как-то автоматом доехал домой. Больно, очень больно... Теперь тебя нет. я больше не заведу никого - пережить такое ещё раз мне не по силам. Сопли конечно, понимаю, просто второй день не могу прийти в себя...(С) Я тоже плакал,читая этот текст и не стеснялся своих слёз...
galina_polunina : Erambul Cобака ждала хозяев 7 лет... Я не могу такие вещи смотреть...
Erambul: http://youtu.be/bQskFqKWsrk
Gvendolin: ПРОПАВШАЯ ПОХЛЁБКА Об эпопее в 30-е годы прошлого века по Северному морскому пути на пароходе «Челюскин» Шмидта и компании написано много, но еще больше бытовало разного рода «апокрифов», по разным причинам не вошедших в основные документы. Вот одна из таких историй. После того, как пароход затонул во льдах, и перед тем, как экипаж с членами его семей (ехали на Север, будто в круиз на «Титанике») стали потихоньку вывозить авиацией, предстояло пересечь пятьсот верст по льдам, торосам и вечной мерзлоте на собачьих упряжках. Дело шло медленно, да и жратвы стало не хватать – причем и собакам тоже. К одному из ночных привалов доехали совершенно измученные, и тут, к всеобщему ужасу, выяснилось, что с одних саней свалилась куда-то во тьму и пургу большая часть провизии! Мало того – во время экспедиции на «Челюскине» родилась девочка, которую назвали Кариной (дело было в Карском море), и вот задремавшая и безмерно уставшая мать выпустила ее из рук. Но, несмотря на стенания матери, искать девочку не стали: тьма, пурга сбивает с ног, следы моментально заметало. Стали думать совсем о другом: из чего, а точнее кого, сварить похлебку. Обратились к каюру. Он понимал безвыходность положения и согласился пожертвовать одним из своих коренников – те были более крупные экземпляры, чем простые ездовые лайки. Коренника помоложе кликали Чок, а постарше Хамит. Каюр взвесил все «за» и остановился на последнем – тот свое уже пожил. Похлебку решили сварить с утра, чтобы набраться сил перед дорогой. …Ночью каюр проснулся от негромкого детского плача: рядом стоял Хамит и держал в зубах всхлипывающую, но вполне себе живую и незамерзшую Карину – собака так аккуратно ее несла, что девочка не распеленалась (Карина жива до сей поры). Но это еще не все – Хамит на собственном хребту утерянную провизию исхитрился приволочь. На привале начался настоящий праздник. Не участвовал в нем только коренник Хамит, ушедший куда-то в ночь: он-то догадался, что люди хотели его сожрать, и более не верил в благодарность двуногих.
полная версия страницы